Skip to main content

Между двумя войнами. Тамбовский край в 1921 - 1941 гг.

Истерзанной и обескровленной вступила огромная страна, бывшая Российская империя, в третье десятилетие нашего века. Политика партии большевиков — политика военного коммунизма все больше выказывала свою несостоятельность. Развал хозяйства и обострение социальной напряженности происходили поистине на глазах. Рабочие влачили жалкое существование, недовольство крестьян, которые не могли не только приобрести необходимые им промтовары, но и распорядиться по собственному усмотрению произведенной сельхозпродукцией, переходило в отчаяние. Во многих местах страны, а в Тамбовской губернии наиболее остро, вспыхнули крестьянские восстания, вобравшие в себя весь запутанный клубок противоречий переживаемого периода.

С весны 1921 г. начался переход к новой экономической политике. Высвобождавшаяся из жестких рамок военного коммунизма инициатива крестьян и предпринимателей оказывала благотворное воздействие на оздоровление народного хозяйства. С этого времени начался медленный, но неуклонный подъем экономики. В Тамбовской губернии восстановление довоенного уровня народного хозяйства в основном завершилось к концу 1927 года.

Однако нэп имел и другую сторону: с его введением противоречий и в экономической и в политической жизни не стало меньше. Основной их источник лежал в необходимости добиться органичного сочетания, смычки новой экономики в лице государственной промышленности с мелкокрестьянской экономикой. Эту смычку надо было осуществить так, чтобы сделать устойчивым,эффективным весь хозяйственный механизм. Однако неотлаженность последнего, неопытность и неумение рационально управлять производством привели к неправильной его организации. Во всех отраслях резко увеличилось число служащих по сравнению с количеством рабочих. Предприятия, не имея возможности быстрыми темпами повышать производительность труда, зачастую шли более легким путем: произвольно повышали цены на свою продукцию. Это вело к возникновению диспропорций, разбалансировке, обострению социальных противоречий.

Понять происходившие процессы современникам было непросто. Бескомпромиссность борьбы с царизмом, белогвардейцами и интервентами, кажущаяся легкость решения экономических вопросов в период «красногвардейской атаки на капитал» и военного коммунизма сформировали у многих людей, у большевиков в первую очередь, определенный способ мышления и деятельности. С другой стороны, окружающая действительность приходила в явное противоречие с выстраданными идеалами. Противников у нэпа было немало.

Нэп исчерпал себя уже к концу 20-х годов, гораздо раньше, чем кто-либо из современников рассчитывал. Крах новой экономической политики не был предопределен. Если бы представления о закономерностях фукнционирования рыночной экономики были бы более глубокими, то история нашего общества могла бы быть иной. Однако для ликвидации существовавших диспропорций сталинское руководство прибегло к чрезвычайным мерам. Слабый протест так называемых правых во главе с Бухариным услышан не был. Ничто уже, однако, не смогло остановить железную поступь военно-казарменного социализма, который не был способен поднять общество на более высокую социально-экономическую ступень.

За чрезвычайщиной 1928 г. последовала коллективизация, носившая принудительный характер. Так, в Кирсановском районе была дана установка на обобществление хозяйств за одну неделю, в Ржаксинском районе коллективизацию завершили за двадцать дней. Так было продемонстрировано отношение к деревне и ее жителям лишь как к источнику, из которого можно без конца и края черпать материальные и людские ресурсы для нужд государства. Прямым следствием коллективизации стал голод, охвативший основные районы страны. В 1933 г. в Центрально-Черноземной области, а именно в нее тогда входила Тамбовщина, население уменьшилось более чем на 62 тыс. человек, причем почти на 40 тыс. сократилась численность сельских жителей.

30-е годы — это не только размах строительства, растущие масштабы производства, высокий энтузиазм трудящихся, но и огромные трудности, которые приходилось преодолевать советской экономике. Успехи в ней достигались ценой немалых потерь и издержек, невероятного напряжения сил и самоограничения, при сохранении серьезных диспропорций. А главное — экономика росла при всемерном усилении командных методов управления.

Необычайно высокие темпы промышленного роста, создание в короткие сроки новых производств и отраслей порождали у руководителей преувеличенное представление о способности экономики взять любые высоты, преодолеть любые препятствия, не обладая для этого необходимыми ресурсами, производственным опытом и резервами.

Реализация чрезвычайно сложных задач, выдвигавшихся в пятилетних планах, потребовали огромного напряжения сил всего народа. Несмотря на огромную работу, проделанную в предвоенные годы по созданию экономической готовности СССР к отражению агрессора, следует признать, что целиком она так и не была завершена. Горько осознавать, но вопреки официальным уверениям страна к 1941 г. не стала индустриальной: сельское хозяйство, как и прежде, вносило в национальный доход большую лепту, чем промышленность; ручной труд преобладал во многих отраслях, особенно в земледелии, животноводстве, в сфере строительства.

Накануне войны ярко проявилась тенденция к бюрократизации всей политической системы, которая выражалась в сосредоточении власти в руках чиновничьего аппарата, в оттеснении всех конституционных демократических институтов. Порождением утвердившейся системы стали культ личности Сталина, режим его личной власти.

В 30-е годы в обществе весьма силен был революционный энтузиазм самых широких масс, гордость за рост мощи страны, вера в правоту социалистических идеалов. Эта вера носила прямо-таки религиозный оттенок. Наиболее ярко это проявилось в обожествлении Сталина. Морально-политическое объединение народа шло на базе единой веры в вождя. Здесь сказались и низкий уровень политической культуры масс, и сохранившиеся подспудно царистские взгляды, и целенаправленная пропаганда, и отсутствие правдивой информации.

Сложность, трудность истории 20-30-х годов состоит в том, что она чрезвычайно многомерна и противоречива. С одной стороны, гуманные и справедливые социалистические идеи, в которые искренне верило большинство советских людей (ведь они многое из того, что мы теперь знаем, не знали), самоотверженный труд во имя лучшей жизни, с другой — попрание идеалов свободы и демократии, массовые репрессии против своего народа. Теперь уже никто не будет отрицать имевшие место уродливые деформации в экономическом и политическом строе нашего общества, вряд ли кто-нибудь возьмется оправдывать сталинские методы индустриализации и коллективизации. Вместе с тем правда и то, что многие люди работали на стройках первых пятилеток и не считали себя крепостными; не всех загоняли и в колхозы принудительно, есть еще живые люди, которые действительно добровольно, по своей инициативе объединялись в коллективные хозяйства.

Видимо, неправомерно мерки нового политического мышления наших дней переносить на 20-30-е годы.

Представленные в главе материалы почерпнуты из отчетов, обзоров, информации, писем советских, партийных, хозяйственных органов, опубликованных в периодической печати и сборниках документов, а также выявлены в фондах Государственного архива Тамбовской области (ГАТО) и Центра документации новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО).